"Never trust a computer that you can't throw out a window." - Steve Wozniak
Не так давно на экраны кинотеатров вышел долгожданный фильм неординарного режиссера - Алексея Юрьевича Германа - "Трудно быть Богом".
Фильм далеко не простой, даже сейчас, спустя несколько часов после просмотра, я не могу сказать, понравился он мне или нет, но думать о себе он заставляет и это - неоспоримый факт.
Забегая вперед, сразу хочу сказать: фильм к книге имеет опосредованное отношение. Так уж повелось, что нет в этом мире ни одной четкой экранизации ни одной книги братьев Стругацких, в которых бы отражались все идеи оригинала. Тем не менее, "Трудно быть Богом" Германа невероятно близок к роману - не текстом, а атмосферой, но, чтобы понять это, нужно знать первоисточник и прочитать его не раз и не два: поверхностное чтение влечет за собой поверхностный просмотр, и глубинный смысл как книги, так и фильма теряется за бытовыми деталями.
Если ознакомиться с отзывами зрителей, то практически все они сводятся к одному: слишком много грязи. И это истинно так. Грязь, испражнения, обнаженные мужчины и женщины, вспоротые животы и вываливающие кишки... И все это на протяжении 3-х часов экранного времени. Не самое приятное зрелище, не так ли? Именно эта брезгливость жителя XXI века встает нерушимым барьером между зрителем и режиссером.
Но ведь все то же самое, только олитературенное, было и у Стругацких, только этого никто не заметил, потому что все внимание было сконцентрировано на благородном доне Румате, так как он нес миссию Бога, а у Германа в фильме главный герой не благородный дон Румата, а... объектив кинокамеры, т.е. сам зритель. Нет, Румата конечно же присутствует, разыскивает ученого Будаха, спасает книгочеев, дерется на мечах, только он низведен до уровня своего окружения, он один из них, с точки зрения камеры/зрителя - для простоты буду называть "наблюдателем" - так вот, с точки зрения наблюдателя, Румата ничем не отличается от населяющих планету жителей - грязных лавочников, похотливых королей и благородных выродков. И в этом главное отличие между читателем и наблюдателем: читатель знает сюжет книги и сочувствует Румате, а вот наблюдатель нет. Наблюдатель даже не знаком с Руматой лично, он просто следует за ним и запоминает все, что видит, а видит он грязь, драки и вспоротые животы. Видит он и Киру - не милую и добрую девочку восемнадцати лет, искренне любящую и преданную, а дочь крестьянина - неграмотную и глупую (читать ее научил Румата: "Отец каждый день доносы переписывает, — продолжала она с тихим отчаянием. — А бумаги, с которых переписывает, все в крови. Ему их в Веселой Башне дают. И зачем ты только меня читать научил? Каждый вечер, каждый вечер…"), к тому же спутавшуюся с благородным в качестве содержанки. А кем, даже в наше просвещенное время, принято считать молоденьких простоватых девушек, открыто живущих гражданским браком с богатым и зрелым мужчиной? Вот именно так же ее и видит наблюдатель. Также он не знаком и с бароном Пампой (которого тоже зачем-то убили, зачем - не знаю, его режиссеры вообще не любят) - это для Антона он друг и товарищ, веселый и шебутной Барон Пампа дон Бау, но наблюдатель его не знает и не страдает от этого, оттого и не жалеет благородного дона - одним больше, одним меньше...
Отрешенный взгляд со стороны, отрешенный взгляд наблюдателя неотступно следует за Руматой. Но Румата и наблюдатель не одно и тоже лицо. Благородный дон до семнадцатого колена сочувствует и ненавидит, любит и презирает людей, сознательно отправляет Окану в Веселую Башню, прекрасно зная, что ее там ждет, благородный дон Румата УЖЕ один из них: "Научимся превращаться в свиней…" Но это дон Румата, не наблюдатель.
Наблюдатель бесстрастен. Наблюдателю не важны ни дон Рэба, ни серое движение, ни все то зверство, творящееся вокруг. Он только смотрит и не вмешивается, так же как и остальные 250 ученых, находящихся на этой планете, так же как Бог. Не вмешивается и наблюдает потому что знает, что, с точки зрения истории, - это только очередной этап становления государства, который нужно пройти, потому что наблюдатель сам это видел и пережил, и теперь его подопечные должны пережить то же. Тоже сами. Чтобы научиться думать и действовать, чтобы накопить свой собственный исторический опыт. Ведь недаром даже Данте в "Божественной Комедии" поставил "созерцателей" выше ученых и мудрецов: "Ум, здесь светящий, там (прим: на земле, в мире живых) укутан в чад".
Богом быть трудно: Бог должен быть недосягаем, Бог должен быть бесстрастным. Румата не смог быть равнодушным к сиюминутным страданиям людей и, в итоге, поддался эмоциям. В глазах наблюдателя Румата стал одним из арканарцев - простым смертным, безликим именем в учебнике по истории. Таким образом, если Стругацкие во главу угла ставили Антона, как наблюдателя, который постепенно стал "очеловечиваться", то Герман показывает итог этого процесса и лишает его статуса созерцателя и возлагает эту миссию - наблюдать - на нас - зрителей в кинотеатре.
«Смотрите, слушайте, кинографируйте... и цените, и любите, черт вас возьми, свое время, и поклонитесь памяти тех, кто прошел через это! Вглядывайтесь в эти морды, молодые, тупые, равнодушные, привычные ко всякому зверству, да не воротите нос, ваши собственные предки были не лучше...» (Стругацкие. "Трудно быть Богом")
P.S.: Если обратиться к религиям мира, то сложно не заметить, что божества: Ра, Зевс, Яхве и проч. всегда были недосягаемы для простого смертного. Прометей принес огонь людям - он вмешался в естественный ход вещей и был наказан - отлучен от божественной благодати без возможности возвращения, так как "замарал" себя контактом с людьми. В православии падшие ангелы не могут получить прощения и вернуться в прежнюю ипостась, так как они уже не могут быть прежними безгрешными созданиями. Посредниками между людьми и богами всегда были полубоги или "герои" (в греческой мифологии), такие как Геракл. Аналогично, Румата олицетворяет всемогущество Бога, но, поддавшись личным чувствам, подставив человека (Окану) и обнажив оружие, он потерял возможность снова вернуться к "богоизбранным" ученым. У Стругацких он самоизолируется от общества, а Герман его оставляет в Арканаре, в качестве низвергнутого божества.
Фильм далеко не простой, даже сейчас, спустя несколько часов после просмотра, я не могу сказать, понравился он мне или нет, но думать о себе он заставляет и это - неоспоримый факт.
Забегая вперед, сразу хочу сказать: фильм к книге имеет опосредованное отношение. Так уж повелось, что нет в этом мире ни одной четкой экранизации ни одной книги братьев Стругацких, в которых бы отражались все идеи оригинала. Тем не менее, "Трудно быть Богом" Германа невероятно близок к роману - не текстом, а атмосферой, но, чтобы понять это, нужно знать первоисточник и прочитать его не раз и не два: поверхностное чтение влечет за собой поверхностный просмотр, и глубинный смысл как книги, так и фильма теряется за бытовыми деталями.
Если ознакомиться с отзывами зрителей, то практически все они сводятся к одному: слишком много грязи. И это истинно так. Грязь, испражнения, обнаженные мужчины и женщины, вспоротые животы и вываливающие кишки... И все это на протяжении 3-х часов экранного времени. Не самое приятное зрелище, не так ли? Именно эта брезгливость жителя XXI века встает нерушимым барьером между зрителем и режиссером.
Но ведь все то же самое, только олитературенное, было и у Стругацких, только этого никто не заметил, потому что все внимание было сконцентрировано на благородном доне Румате, так как он нес миссию Бога, а у Германа в фильме главный герой не благородный дон Румата, а... объектив кинокамеры, т.е. сам зритель. Нет, Румата конечно же присутствует, разыскивает ученого Будаха, спасает книгочеев, дерется на мечах, только он низведен до уровня своего окружения, он один из них, с точки зрения камеры/зрителя - для простоты буду называть "наблюдателем" - так вот, с точки зрения наблюдателя, Румата ничем не отличается от населяющих планету жителей - грязных лавочников, похотливых королей и благородных выродков. И в этом главное отличие между читателем и наблюдателем: читатель знает сюжет книги и сочувствует Румате, а вот наблюдатель нет. Наблюдатель даже не знаком с Руматой лично, он просто следует за ним и запоминает все, что видит, а видит он грязь, драки и вспоротые животы. Видит он и Киру - не милую и добрую девочку восемнадцати лет, искренне любящую и преданную, а дочь крестьянина - неграмотную и глупую (читать ее научил Румата: "Отец каждый день доносы переписывает, — продолжала она с тихим отчаянием. — А бумаги, с которых переписывает, все в крови. Ему их в Веселой Башне дают. И зачем ты только меня читать научил? Каждый вечер, каждый вечер…"), к тому же спутавшуюся с благородным в качестве содержанки. А кем, даже в наше просвещенное время, принято считать молоденьких простоватых девушек, открыто живущих гражданским браком с богатым и зрелым мужчиной? Вот именно так же ее и видит наблюдатель. Также он не знаком и с бароном Пампой (которого тоже зачем-то убили, зачем - не знаю, его режиссеры вообще не любят) - это для Антона он друг и товарищ, веселый и шебутной Барон Пампа дон Бау, но наблюдатель его не знает и не страдает от этого, оттого и не жалеет благородного дона - одним больше, одним меньше...
Отрешенный взгляд со стороны, отрешенный взгляд наблюдателя неотступно следует за Руматой. Но Румата и наблюдатель не одно и тоже лицо. Благородный дон до семнадцатого колена сочувствует и ненавидит, любит и презирает людей, сознательно отправляет Окану в Веселую Башню, прекрасно зная, что ее там ждет, благородный дон Румата УЖЕ один из них: "Научимся превращаться в свиней…" Но это дон Румата, не наблюдатель.
Наблюдатель бесстрастен. Наблюдателю не важны ни дон Рэба, ни серое движение, ни все то зверство, творящееся вокруг. Он только смотрит и не вмешивается, так же как и остальные 250 ученых, находящихся на этой планете, так же как Бог. Не вмешивается и наблюдает потому что знает, что, с точки зрения истории, - это только очередной этап становления государства, который нужно пройти, потому что наблюдатель сам это видел и пережил, и теперь его подопечные должны пережить то же. Тоже сами. Чтобы научиться думать и действовать, чтобы накопить свой собственный исторический опыт. Ведь недаром даже Данте в "Божественной Комедии" поставил "созерцателей" выше ученых и мудрецов: "Ум, здесь светящий, там (прим: на земле, в мире живых) укутан в чад".
Богом быть трудно: Бог должен быть недосягаем, Бог должен быть бесстрастным. Румата не смог быть равнодушным к сиюминутным страданиям людей и, в итоге, поддался эмоциям. В глазах наблюдателя Румата стал одним из арканарцев - простым смертным, безликим именем в учебнике по истории. Таким образом, если Стругацкие во главу угла ставили Антона, как наблюдателя, который постепенно стал "очеловечиваться", то Герман показывает итог этого процесса и лишает его статуса созерцателя и возлагает эту миссию - наблюдать - на нас - зрителей в кинотеатре.
«Смотрите, слушайте, кинографируйте... и цените, и любите, черт вас возьми, свое время, и поклонитесь памяти тех, кто прошел через это! Вглядывайтесь в эти морды, молодые, тупые, равнодушные, привычные ко всякому зверству, да не воротите нос, ваши собственные предки были не лучше...» (Стругацкие. "Трудно быть Богом")
P.S.: Если обратиться к религиям мира, то сложно не заметить, что божества: Ра, Зевс, Яхве и проч. всегда были недосягаемы для простого смертного. Прометей принес огонь людям - он вмешался в естественный ход вещей и был наказан - отлучен от божественной благодати без возможности возвращения, так как "замарал" себя контактом с людьми. В православии падшие ангелы не могут получить прощения и вернуться в прежнюю ипостась, так как они уже не могут быть прежними безгрешными созданиями. Посредниками между людьми и богами всегда были полубоги или "герои" (в греческой мифологии), такие как Геракл. Аналогично, Румата олицетворяет всемогущество Бога, но, поддавшись личным чувствам, подставив человека (Окану) и обнажив оружие, он потерял возможность снова вернуться к "богоизбранным" ученым. У Стругацких он самоизолируется от общества, а Герман его оставляет в Арканаре, в качестве низвергнутого божества.